на город ночь легла распатланная, - родион прилепин

на город ночь легла распатланная, сам себя во сне облапывая, седой старик натужно всхрапывал. на маяк — корабль-призрак — шёл по волнам: трюмы набиты как костями кишки, матросы едят суп из мертвой башки, закаты пряча под глазами в мешки, из чёрных худи мастерили флажки. и закипела-забурлила вода, утопший вышел к неутопшим со дна. - от залпа вздрогнул спящий в замке тиран. - погладил птицу на плече капитан. и застучали о бетон сапоги. - и капитан шёл впереди без ноги, под мышкой зеркало старое нёс. - старик от страха в кресло будто бы вмерз. вот слышен шаг.. за ним стук.. снова шаг.. «все это просто в стариковских ушах, все это чудится мне..» и без ума осмелев, тиран распахнул в свою спальную дверь: налилась кровью синей старость лица. «ах чертов дождь, все это он без конца.. но что за капли на полу? не пойму..» и взгляд подняв, подумал «нет, не умру». солдаты об руку идут с мертвецом, народ собрался вокруг замка кольцом, в котором только капитан и старик: «смотри на зеркало, старче, смотри!» там бродит по улицам мертвый моряк, и, в красно-зелёный укутавшись влаг, он первый в ряду, люди верят ему, он ест всем лицом плоть резиновых пуль, осколок его уже режет живот, и рана, как заговоривший вновь рот, ещё не познавший дубинку на вкус, на мертвом наречие «Жыве Беларусь!» пропоет. но утро вновь вытеснит едкий туман, а город пусть спит, как мертв он и пьян. охранники пустят детишек к отцу, скорбя, они прыгнут к нему — мертвецу. закроется дверь на чугунный засов, бензина нальют, спустят флаги без слов. а капитан в вихре дальних морей в зеркало смотрит в каюте своей. фото Иван Лыков